Идейно тематическое своеобразие трагедий Озерова.

Борьба с жанровой иерархией, установленной теоретиками и писателями классицизма, продолжалась в русской литературе не только в последние десятилетия XVIII в., но и в 1800 — 1810-е годы. Борьба велась тем ожесточеннее, чем глубже в умах читателей коренилось представление — далеко не всегда даже осознанное — о том, что трагедия, ода, героическая эпопея суть высшие сферы творчества. Героико-патриотические, гражданственные традиции русского классицизма сохраняли свою притягательность и для поколений, воспитанных на произведениях Н.М. Карамзина и И.И. Дмитриева. Вспомним, что и сами сентименталисты высоко чтили М.М. Хераскова прежде всего как автора долгожданной отечественной эпопеи («Россиада»). С ростом национального самосознания в русском обществе конца XVIII—начала XIX в. был связан интерес к национальной истории и фольклору, сближавший сентименталистов и романтиков.
К сказанному нужно добавить, что господство классицизма в жанре исторической драмы не мешало появлению оригинальных и переводных исторических пьес, связанных с другими литературными течениями. Для этой эпохи характерно появление драм Шиллера (например, «Заговора Фиеско в Генуе» в переводе Гнедича) и драм, отмеченных сильным влиянием шиллеровской поэтики («Димитрий Самозванец» В.Т. Нарежного). Появляются переделки драм Шекспира, в которых наряду с сильным классицистическим преломлением шекспировской драматургии в духе французских переделывателей типа Дюси видны уже попытки авторов по-своему подойти к раскрытию шекспировских образов.
Можно отметить также непосредственное влияние драматургов Древней Греции и Рима На русских писателей, обращавшихся к антич-ной тематике.
Все это получило своеобразное преломление в русской драма-тургии. От трагедии как высокого жанра продолжали еще ждать нужного, нового слова, но хотели, чтобы это слово не было повторением ни Сумарокова, ни Княжнина. Хотели, чтобы «высокий» герой одновременно стал бы и «чувствительным» героем.
Сказал это новое слово Владислав...

Начало XIX века было временем формирования русской истори-ческой драмы, появление которой было подготовлено предшествующим развитием нашей литературы. Стремление соблюдать историческую истину в какой-то степени характеризовало уже русскую классицистическую драматургию XVIII века. Авторы трагедий старались не слишком противоречить историческому¦ преданию. Некоторые из них делали ссылки на исторические источники и т. п. Однако лишь в творчестве Озерова не только наследовавшего, но в значительной мере и преодолевшего традиции метафизического, догматического, скованного правилами искусства классицизма, мы видим первые ростки подлинного историзма, хотя и в его трагедиях историзм является, конечно, очень слабым и относительным. После Озерова требование историзма выдвигалось драматургами и критиками все более и более настойчиво. Своего полного развития оно достигло в суждениях Пушкина о драме и в его же трагедии “Борис Годунов”, с появлением которой блистательно завершился процесс формирования русской исторической драмы.
Русская историческая драматургия начала XIX века имеет целый ряд ценных идейных и художественных качеств. Она проникнута героикой национально-освободительной борьбы и в то же время отличается гуманностью и миролюбием. Идеи высокого патриотизма сочетаются в ней с осуждением слепого преклонения перед всем чужеземным. В лучших произведениях этого жанра проповедуются веротерпимость и религиозное свободомыслие.
В отличие от других периодов в развитии этого жанра, характеризовавшихся засильем реакционной драматургии, данный период, а отчасти непосредственно примыкающий к нему период подготовки восстания декабристов отмечен преобладанием прогрессивных драматургов. Это преобладание оказывало сдерживающее влияние и на реакционную драматургию, начавшую складываться лишь к середине интересующего нас периода (примерно с 1807 г.).
Господствующим направлением в исторической драматургии начала XIX века является классицизм, тогда как в других жанрах, в том числе в...