Образ Дона Кихота в мировой и отечественно литературе.

С первых дней своего существования и по сей день (казалось бы, Дон Кихот с его комичным идеализмом вообще не должен вписываться в наше прагматичное, лишённое какой-либо сентиментальности время.) роман Сервантеса порождает диаметрально противоположные суждения и трактовки. Появляются всё новые и новые книги и статьи. Развивается специальная область филологии – сервантистика. В Москве и ещё в сорока трёх городах мира работают отделения Института Сервантеса. Психологи исследуют человеческий тип интуитивно-логического экстраверта, каковым, с их точки зрения, является Дон Кихот. Философы выстраивают на материале романа сложные мировоззренческие конструкции. Четыре столетия подряд человечество пытается разобраться, кто же такой Дон Кихот?
«Все варианты прочтения «Дон Кихота», возникавшие на протяжении его четырёхвековой жизни в истории культуры, так или иначе тяготеют к двум противоположным подходам: один акцентирует сугубо комическую сторону похождений и бесед Дон Кихота и Санчо Пансы, другой основан на представлении о том, что за внешним комизмом разнообразных ситуаций, в которых оказывается знаменитая пара сервантесовских героев, за авторской иронией и пародией на рыцарские романы скрывается серьёзное, если не трагическое содержание, побуждающее читателя не столько смеяться над Рыцарем Печального образа, сколько сострадать ему».
Дон Кихот давно встал в ряд «вечных образов», зажил «самостоятельной» от своего создателя жизнью. Литературных «дон кихотов» много. Дон Кихот – герой комедии Генри Филдинга «Дон Кихот в Англии» (1734); черты донкихотства есть в мистере Пиквике из «Записок Пиквикского клуба» (1836) Чарльза Диккенса, в князе Мышкине из «Идиота» Ф.М.Достоевского, в «Тартарене из Тараскона» (1872) А.Доде. «Дон Кихотом в юбке» называют героиню романа Г.Флобера «Госпожа Бовари» (1856). Есть черты знаменитого рыцаря в Мастере и Иешуа из булгаковского романа «Мастер и Маргарита. Дон Кихота напоминает командир отряда полевых большевиков имени Розы Люксембург...

Обращение к роману Сервантеса, какая бы художническая задача при этом ни ставилась, всегда обусловлено стремлением художника постичь многообразие смыслов этого произведение. Роман рождал и рождает споры, размышления, рефлексию. Любые вариации, имеющие в основе сервантевские сюжет и образную систему, – можно расценивать как программный этап творческой судьбы.
Обращаясь к пьесе «Дон Кихот» М.А. Булгакова, мы исходили из того, что, при всем сюжетном и жанровом разнообразии булгаковского наследия, можно говорить о нем как о некоем едином метатексте. Только поняв, что представляет собою творчество Булгакова как целое, можно правильно оценить его взаимоотношения с эпохой и властью, позицию в современной ему литературе. Здесь, вероятно, уместно вспомнить одну из важных особенностей литературы начала XX века: перестало существовать жанрово определенное и завершенное в себе самом отдельное стихотворение. Лирическое творчество того или иного поэта стало делиться на циклы и книги стихов, тяготея в конечном счете к тому, чтобы предстать единым итоговым «собранием стихотворений».
Трудно сказать, в какой мере это соответствует развитию всей прозы XX века (тут требуются, по всей вероятности, коллективные исследовательские усилия), но к булгаковскому творчеству эта исходная посылка вполне применима. Более того - помогает понять общую логику творческого развития писателя. Судьба Булгакова складывалась так, что ни в одном из своих крупных произведений он не успевал полностью договорить о том, о чем хотел сказать. Исключение тут составляет роман «Мастер и Маргарита», в котором получили свое конечное завершение все главные булгаковские мотивы - как прозы, так и драматургии. Причинами такой «недоговоренности», с одной стороны, можно считать неблагополучную социальную судьбу писателя, вступившего в поединок с основными идеологическими тенденциями и установками эпохи. С другой стороны, самому Булгакову далеко не все было ясно в эпохе и в себе. Пока писалось то или иное...