Средневековая цивилизация Запада

Средневековая цивилизация Запада и рожденная в ее лоне культура рыцарства – явления, которые можно понять лишь в режиме «большого вре¬мени». Истоки этих феноменов в варварском мире, их культурный резонанс во многом определяет характер культурных ценностей современного евро¬пейца. Идеалы героизма, мужества, честности, верности долгу, «высокой» любви, словом все-то, что составляет «сухой остаток» живой и многообраз¬ной картины рыцарской культуры Западной Европы, имели ярко выражен¬ную индивидуалистическую интонацию.
Именно специфика социокультурного ландшафта рождения и бытова¬ния рыцарской культуры в Европе придала ей своеобразное звучание и оформление в соответствующих эпохе понятиях и ценностях. Подчеркнем, что в этом смысле чрезвычайно значимыми оказались исторические условия генезиса рыцарства, элита которого обладала относительно широкими мате¬риальными и властными ресурсами, чтобы «держать дистанцию» по отноше¬нию к правителю. Значимыми оказались и отношения внутри рыцарской среды, позволившие сформироваться относительно автономной человеческой личности мелкого и небогатого рыцаря.
Именно это своеобразие вкупе с теми смыслами, которые были пере¬даны средневековому Западу античной и христианской культурными тради¬циями со свойственными им персонализмом и гуманизмом, зададут рыцар¬ской среде особое интонирование темы человека. При этом важно подчерк¬нуть, что при всей своей избыточности, или, что одно и то же, романтизации, рыцарские идеалы и ценности во многом будут направлять духовные поиски европейцев последующих эпох. Как и культура варварской Европы, культура рыцарского мира внесет свой вклад в тот культурный багаж, который ляжет в основу европейского гуманизма, пронизанного ценностью и значимостью человеческого «Я» во всех проявлениях его диалога с окружающим миром[1].

Ученые спорят до сих пор, когда кончается Западноевропейская средневековая цивилизация, и когда начинается цивилизация Прединдустриальная. Наверное, это один из самых сложных вопросов в истории цивилизаций. Какую бы временную грань мы не избрали, нельзя не видеть, что при всей противоречивости, при всем трагизме Средневековья, первые ростки Нового времени мы можем рассмотреть и в Каролингском возрождении, и в поэзии вагантов, и в попытках средневековых схоластов испробовать силу разума для постижения не только мира Божьего, но самого Бога[6].