Духовное наследие древней Руси, как фактор исторического познания

Человек Древней Руси жил в несколько ином духовном пространстве, нежели человек Нового и Новейшего времени. Говоря о «духовном» пространстве, имею в виду пространство умопостигаемое, в котором общество в целом и отдельный человек в частности сознательно или бессознательно ориентируются в своей деятельности, творческой и любой другой. Можно ведь чувствовать себя продолжа-телем рода, потомком своих предков, т. е. быть ориентированным на прошлое, или же строителем «светлого будущего» (и тогда бороться с «пережитками» прошло¬го), либо ценить выше всего сладкие мгновения счастья, пренебрегая и прошлым, и вечным, и будущим, но можно также и стараться осуществлять Вечное в своём настоящем. Те, кому последнее удаётся, — чтимые нами святые. Но те, кто их чтит, тоже ориентированы на Вечность, на Царствие Небесное .

Таким образом, если принять во внимание очевидный интерес обоих к как раз тогда доставлявшийся на Русь в свежих южнославянских переводах литературе о страстях и о борьбе с ними, то, без большого риска ошибиться, уве¬ренно можем представить себе их беседы как разговоры о внове полученных и ново прочитанных сочинениях названных нами авторов, как раз «о пользе душевней» пишущих. Они могли обсуждать написанное о борьбе с той или иной страстью тем или иным заинтересовавшим их автором, обмениваться впечатлениями о прочитан¬ных книгах или договариваться об обмене ими.
Резкий, небывалый до сих пор подъём интереса на Руси к впервые или внове переведённым с греческого наставлениям для «священно-безмолвствующих», для созерцателей, практикующих «телесную» молитву при «умном делании», отражает устремления этих людей XIV-XV вв.
В дальнейшем происходит смещение интереса к исихастской келейной ли¬тературе на Север Руси, которому соответствует «движение» на Север и русских святых.
Последний, и весьма незначительный, подъём (и интенсивности переписки книг, и количества святых) в начале XVII в. объясняется, по всей вероятности, траге¬дией Смутного времени. А последний и бесповоротный спад и в том и в другом при¬ходится на середину XVII в. и объясняется, надо думать, реформой Русской церкви, проведённой патриархом Никоном и царём Алексеем Михайловичем, означавшей начало конца «Древней», или «Святой», Руси, наступившего при Петре Первом. Эпоха древнерусской культуры, творческая доминанта которой была обращена к Вечности, на этом в целом заканчивается. Появляется и начинает доминировать в стране уже совсем другой, иначе ориентированный, с иными интересами, новый тип человека — человека Нового времени. Человек Древней Руси при этом, однако же, не исчезает совсем: группами, общинами, сохраняющими его умственный мир, он оказывается распылённым по всему Земному шару .