Миф

Задачей предлагаемой работы является существенное вскрытие понятия мифа, опирающееся только на тот материал, который дает само
мифическое сознание. Должны быть отброшены всякие объяснительные, например, метафизические, психологические и пр. точки зрения.
Миф должен быть взят как миф, без сведения его на то, что не есть он сам. Только имея такое чистое определение и описание мифа, можно
приступать к объяснению его с той или иной гетерогенной точки зрения. Не зная, что такое миф сам по себе, не можем говорить и об его
жизни в той или другой иноприродной среде. Надо сначала стать на точку зрения самой мифологии, стать самому мифическим субъектом.
Надо вообразить, что мир, в котором мы живем и существуют все вещи, есть мир мифический, что вообще на свете только и существуют
мифы. Такая позиция вскроет существо мифа как мифа. И уже потом только можно заниматься гетерогенными задачами, например,
"опровергать" миф, ненавидеть или любить его, бороться с ним или насаждать его. Не зная, что такое миф, – как можно с ним бороться или
его опровергать, как можно его любить или ненавидеть? Можно, разумеется, не вскрывать самого понятия мифа и все-таки его любить или
ненавидеть. Однако все равно какая-то интуиция мифа должна быть у того, кто ставит себя в то или иное внешнее сознательное отношение
к мифу, так что логически наличие мифа самого по себе в сознании у оперирующего с ним (оперирующего научно, религиозно,
художественно, общественно и т.д.) все-таки предшествует самим операциям с мифологией. Поэтому необходимо дать существенно-
смысловое, т.е. прежде всего феноменологическое, вскрытие мифа, взятого как таковой, самостоятельно взятого самим по себе.

Мифологическая эпоха длилась тысячелетие за тысячелетием и  породила множество великих и удивительных культур древности, однако
где-то около 500 лет до н.э.   происходит,   по словам К. Ясперса, "самый резкий поворот в истории человечества". В эту эпоху были
разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь
людей. Это время Упанишад и Будды, Конфуция и Лао-цзы, Заратустры и библейских пророков, Гомера, Платона, Гераклита и многих других
гениев, стоящих у истоков культур новой эры.
Осевое время растворяет культуры древности, вбирает их в себя, предоставляет им гибнуть - независимо от того,   является ли
носителем нового народ древней культуры, или другие народы. Все то, что существовало до осевого времени, пусть оно даже было
величественным, подобно вавилонской,   египетской, индийской или китайской культуре, воспринимается как нечто  дремлющее,  
непробудившееся.   Древние  культуры продолжают жить лишь в тех своих элементах,   которые вошли в осевое время,   восприняты
новым  началом.   По  сравнению  с ясной человеческой сущностью осевого времени предшествующие ему древние культуры как бы
скрыты  под  некоей своеобразной пеленой, будто человек того времени еще не достиг подлинного самосознания. Монументальность в
религии, в религиозном искусстве и в соответствующих им огромных авторитарных государственных образованиях древности была для
людей осевого периода предметом благоговения и восхищения,   подчас даже образцом (например, для Конфуция, Платона), но таким
образом,   что смысл этих образцов в восприятии совершенно менялся.