Реформы ивана грозного: цели, формы, содержание

Восстание 1547 г. привело к новой расстановке политических сил.
После разгрома восстания Иван IV искал новых путей управления государством, жадно внимая своим советникам.
Кружок молодых мечтателей, приближенных к царю, вынашивал планы переустройства России, сулившие ей великое будущее.
В Думе выделился небольшой круг лиц, который князь Курбский позднее по польскому образцу назвал «Избранной радой». Главным лицом в
правительстве Избранной рады с 1549 г. был Алексей Федорович Адашев. Неродовитый дворянин, Адашев обладал широким политическим
кругозором. В течение десятилетия, будучи у кормила власти, он сумел наметить важнейшие направления внутренних преобразований, часть
которых удалось провести в жизнь.
Программу Избранной рады четверть века спустя изложил Андрей Курбский Праведный суд и оборона страны — вот обязанности монарха.
Резкая критика иосифлянского большинства с его стремлением к наживе сочеталась у деятелей Избранной рады с заботой о рядовом
воинстве. Избранная рада надеялась упорядочить законы и управление страной, укрепить государственный аппарат, подорвать основы
экономического могущества церкви, расширить источники поступления доходов в казну в интересах дворянства и боярства, создать новые
возможности для борьбы с растущим народным сопротивлением.
27 февраля 1549 г. было созвано совещание, на котором присутствовали Боярская дума в полном составе Фактически это был первый
Земский собор. Иван IV выступил с широкой программой консолидации господствующего класса и проведения внутренних реформ. Царь
торжественно объявил, что намерен положить конец бесправию, «продажам и обидам великим в землях и в холопех», которые «до его царского
возраста» «чинились» от бояр и дворцовых чинов «детям боярским и всем христьянам». «Умильные» ответы царя свидетельствуют о том, что
главным вопросом политической жизни были отношения правящей верхушки общества — боярства с уездным дворянством и
«христианством», под которыми имелось в виду...

Многое было в Иваниане, как многое было в русской истории, были открытия и были разочарования, были надежды и было отчаяние. Но
нас в данном случае интересует не то, что в ней было, а то, чего в ней не было. А не было в ней гипотезы об Иване Грозном как о прародителе
изобретателе русской автократии, т. е. той псевдоевропейской политической формы, которая отличается как от восточного деспотизма, так
и от европейского абсолютизма, той политической формы, которая словно бы эклектически совмещает параметры обеих этих кажущихся
несовместимыми политических форм и вместе с тем демонстрирует миру такую устойчивость и силу, что ни государственные перевороты,
ни реформы, ни революции оказались неспособны сокрушить ее — до наших дней. Не было, в Иваниане гипотезы о Ливонской войне как о
своего рода алхимической лаборатории, в которой выработана была эта чудовищная, как будто бы .неподвластная времени и коррозии
форма. Не было в ней гипотезы об автократии как о результате «революции сверху», проведенной Иваном Грозным в начале 1565 года.
Опричнина Ивана Грозного была не только политической революцией, обрекшей страну на странное циклическое воспроизведение
собственной истории — все новых и новых ее террористических взлетов, неизменно сменяющихся бесцветным прозябанием; не только
экономической революцией, обрекшей страну на периодическую смену судорожной модернизации и затяжного застоя, периодических попыток
«догнать и перегнать Европу», неизменно кончающихся унизительной зависимостью от этой самой Европы; она была и культурной
революцией, обрекшей многие лучшие умы России, в том числе и умы ее историков, на унизительную интеллектуальную зависимость от
автократического стереотипа.