Терроризм глазами историка. Идеология терроризма

Современные публицисты и так называемые политологи недавно «открыли» терроризм. Число публикаций растет в геометрической
прогрессии, причем подавляющее большинство посвящено терроризму современному. Предлагаемые рецепты борьбы и искоренения хотя и
несколько удивляют своей наивностью, похоже, вселяют исторический оптимизм в большинство сограждан. Терроризм, однако же, не
новость; человечество вообще и Россия в особенности столкнулись с ним далеко не вчера.
Для историка существует опасность модернизировать события прошлого и привнести в свой анализ оценки, свойственные времени, в
котором он живет и пишет; иными словами, пойти на уступки политической конъюнктуре. Сразу заметим, что при определенной
типологической схожести революционного терроризма XIX - начала ХХ в. с терроризмом наших дней у них, по нашему мнению, больше
отличного, нежели общего. И актуальность изучения истории терроризма, как нам представляется, определяется прежде всего научными,
нежели политическими причинами. В то же время современные события неизбежно изменяют историческую перспективу и заставляют
историка скорректировать некоторые оценки.
Терроризм, оказавший столь глубокое воздействие на политическое развитие и, если угодно, психологию русского общества, оставался до
недавнего времени практически не исследованным как специфическое явление. Объясняется это преимущественно вненаучными
причинами. Тема терроризма была длительное время табу для советских историков. В отечественной литературе можно было найти
десятки работ, посвященных терроризму на Западе, однако вплоть до последнего времени не существовало ни одной работы, специально
посвященной феномену терроризма в России.

Если вычленить общие черты, свойственные рациональному обоснованию терроризма в трудах его идеологов, то они сводятся к следующим
основным положениям: терроризм должен был способствовать дезорганизации правительства; в то же время он являлся своеобразной
формой «диалога» с ним - угрозы новых покушений должны были заставить власть изменить политику; терроризм рассматривался как
средство «возбуждения» народа, с тем чтобы, возможно, подтолкнуть его к восстанию или хотя бы привлечь внимание к деятельности
революционеров; наконец, подорвать «обаяние» правительственной силы.
Однако в переходе народников от пропаганды к террору в конце 1870-х гг. решающую роль, на наш взгляд, сыграли факторы не логического, а
скорее психологического порядка. Настроение революционеров, отчаявшихся вызвать какое-либо движение в народе, толкало их к более
решительным действиям; место одного мифа - о готовности народа к немедленному бунту за лучшую долю, занял другой - о том, что
реализации народных устремлений, выявлению его настоящей воли мешают прежде всего внешние условия. Народовольцы, признавшись в
безрезультатности пропаганды в крестьянстве, стыдливо объявили террор лишь одним из пунктов своей программы;
ультратеррористическая программа Н.А.Морозова была отвергнута. Однако на практике их деятельность, как и предрекал Морозов, пошла по
пути наибольшего успеха, т.е. терроризма.
Цареубийство 1 марта стало ключевым моментом в истории терроризма в России. Это был величайший успех и величайшая неудача
террористов. Дело было не только в том, что успех дался партии чересчур дорогой ценой и вскоре почти все ее лидеры были арестованы
или вынуждены бежать заграницу. Не произошло каких-либо народных волнений; власть, недолго поколебавшись, отказалась идти на уступки
обществу, не говоря уже о террористах.
Однако успех народовольцев, обернувшийся гибелью партии, имел и другие, «непрямые» последствия. Цареубийство 1 марта 1881 г.
доказало, что хорошо организованная...